АННА МЕДВЕДЕВА
Сибирь. Берега
Фотоистория-диалог о Сибири
Фотографии и текст: Анна Медведва
Интервью: Анна Соболь
Интервью: Анна Соболь
Если вбить в поисковике слово «Сибирь», мы увидим множество прекрасных пейзажей — и только. Сибирь, прежде всего, известна своей мощной природой: тайгой, горами, тундрой, степями, реками, озерами. Мне захотелось зайти с другой стороны — показать Сибирь через призму одного человека, и точкой входа в тему для меня стала Аня Соболь.
Аня родилась в маленьком сибирском городе Шарыпово, с самого детства ходила с отцом в походы — в горы, на сплавы, в пещеры. Ощущение дома для нее — это сосновый лес, это родное и близкое.
Потом был университет в Красноярске и университет «в полях» — антропологические и журналистские практики, изучение жизни народов разных регионов Сибири и авторский медиапроект «Сибирь и точка» — экспедиции в отдаленные точки на карте: Диксон, Даурия, Забайкалье, Хакасия, Тофалария, Эвенкия, Алтай и многие другие места. Еще — магистратура по искусствоведению и интерес к фотографии в контексте современного искусства.
Мне сложно представить более подходящего человека для того, чтобы показать Сибирь.
Для меня Сибирь сегодня — это маленькие города, которые становятся всё меньше, и города-миллионники, которые стремительно разрастаются. Это короткие путешествия на выходных на электричке — в Овсянку или Дивногорск, и долгие дикие отпуска на Байкале или в Ергаках. Это современное искусство, которое силами молодых художников и кураторов пробивается к сибирякам через неприятие, непонимание и скептицизм «я тоже так могу» — как трава пробивается весной через асфальт. Это ощущение силы природы, словно записанное в геном. Это неравнодушные люди, которые создают что-то новое и не могут иначе.
«Сибирь. Берега» — это проект-диалог, выполненный специально для MoS Photo Prize. Это диалог о разных сторонах Сибири, о её восприятии, об искусстве, творчестве, городе, путешествиях, отношениях, и, конечно, о природе. Но самое главное — о человеке Сибири. И о двух девушках, которые сошлись, чтобы рассказать о том месте, в котором живут, и... подружились.
Аня родилась в маленьком сибирском городе Шарыпово, с самого детства ходила с отцом в походы — в горы, на сплавы, в пещеры. Ощущение дома для нее — это сосновый лес, это родное и близкое.
Потом был университет в Красноярске и университет «в полях» — антропологические и журналистские практики, изучение жизни народов разных регионов Сибири и авторский медиапроект «Сибирь и точка» — экспедиции в отдаленные точки на карте: Диксон, Даурия, Забайкалье, Хакасия, Тофалария, Эвенкия, Алтай и многие другие места. Еще — магистратура по искусствоведению и интерес к фотографии в контексте современного искусства.
Мне сложно представить более подходящего человека для того, чтобы показать Сибирь.
Для меня Сибирь сегодня — это маленькие города, которые становятся всё меньше, и города-миллионники, которые стремительно разрастаются. Это короткие путешествия на выходных на электричке — в Овсянку или Дивногорск, и долгие дикие отпуска на Байкале или в Ергаках. Это современное искусство, которое силами молодых художников и кураторов пробивается к сибирякам через неприятие, непонимание и скептицизм «я тоже так могу» — как трава пробивается весной через асфальт. Это ощущение силы природы, словно записанное в геном. Это неравнодушные люди, которые создают что-то новое и не могут иначе.
«Сибирь. Берега» — это проект-диалог, выполненный специально для MoS Photo Prize. Это диалог о разных сторонах Сибири, о её восприятии, об искусстве, творчестве, городе, путешествиях, отношениях, и, конечно, о природе. Но самое главное — о человеке Сибири. И о двух девушках, которые сошлись, чтобы рассказать о том месте, в котором живут, и... подружились.
А.С.: Расскажи про свой родной город. Какой он для тебя?
А.М.: Ачинск — маленький тихий город, в котором почти ничего не происходит. Его можно пройти пешком от края до края за пару часов. Он уютный, сонный, родной. Для меня ощущение чего-то родного — это деревня бабушки и дедушки, где я проводила свои каникулы. Речка Чулым, в которой нам запрещали купаться до Ивана Купалы, но кто узнает? Козы, которых нужно было встречать каждый вечер из стада, мягкие зеленые холмы, кислая заячья капуста, — всё это про мой родной край. А ты что скажешь про свой?
— Я из Шарыпово. Это тоже маленький городок, куда в 1980-х приехали молодые комсомольцы, потому что там открыли угольный разрез, и появилась работа. Сейчас там почти ничего не происходит в культурном плане, в основном люди (выросшие комсомольцы и приехавшие мигранты) просто работают, делают ремонт, ездят на дачи. Но для меня Шарыпово — про озера с чистой водой (у нас в районе их больше ста), с березняком, с дикой земляникой и волнушками. Родители с друзьями часто проводили время на озерах, и брали меня с собой даже тогда, когда я еще не умела ходить.
— Я из Шарыпово. Это тоже маленький городок, куда в 1980-х приехали молодые комсомольцы, потому что там открыли угольный разрез, и появилась работа. Сейчас там почти ничего не происходит в культурном плане, в основном люди (выросшие комсомольцы и приехавшие мигранты) просто работают, делают ремонт, ездят на дачи. Но для меня Шарыпово — про озера с чистой водой (у нас в районе их больше ста), с березняком, с дикой земляникой и волнушками. Родители с друзьями часто проводили время на озерах, и брали меня с собой даже тогда, когда я еще не умела ходить.
А.С.: Из чего складывается твой Красноярск?
А.М.: Мой Красноярск начался с университета в самом настоящем лесу — с белками, соснами, наглыми голубями. Я училась с ощущением того, что я в Хогвартсе, — не меньше. Потом был трепет перед могучим Енисеем. Наверное, проезжая однажды через Коммунальный мост, глядя в окно, замирая от красоты реки и холмов на фоне, я и поняла, что люблю этот город. Еще сила Столбов, конечно. Так странно получается, что хотелось рассказать не про природу, а первой на ум приходит всё равно она. Еще мой Красноярск — это автобусы, пробки, вкусная еда в кафе. Родные друзья — точками на карте. А твой?
— Мой — это тоже Енисей, я люблю его дикие берега, там, куда еще не добралась городская инфраструктура и растут громные кусты облепихи. Это мой маленький район — бетонный, с обрезанными деревьями, хрущевками, пивными ларьками, драками, уборщицей Рукиной, которая моет наш подъезд 7 лет, Азаматом, который продает рядом с домом мандарины из Абхазии уже 6 лет, и семьей китайцев на лестнечной площадке, которая живет рядом 10 лет. Но больше — друзья и единственный независимый книжный магазин в городе — «Бакен», моеё любимое культурное место.
— Мой — это тоже Енисей, я люблю его дикие берега, там, куда еще не добралась городская инфраструктура и растут громные кусты облепихи. Это мой маленький район — бетонный, с обрезанными деревьями, хрущевками, пивными ларьками, драками, уборщицей Рукиной, которая моет наш подъезд 7 лет, Азаматом, который продает рядом с домом мандарины из Абхазии уже 6 лет, и семьей китайцев на лестнечной площадке, которая живет рядом 10 лет. Но больше — друзья и единственный независимый книжный магазин в городе — «Бакен», моеё любимое культурное место.
А.С.: Если бы ты могла отправиться всего в одно путешествие по Сибири, куда бы ты отправилась?
А.М.: Я неприлично мало путешествую, но, однажды, фотографируя коров в бескрайнем поле на фоне величественных Саян, я ясно ощутила: «Я на своем месте». Поэтому, если одно путешествие, то на Алтай — в горы, долины и озера. А ты?
— По воде, по Енисею — от его начала в Кызыле до места его впадения в Карское море Северного Ледовитого океана. С остановками — в деревнях, поселках, городах, на диких побережьях.
— По воде, по Енисею — от его начала в Кызыле до места его впадения в Карское море Северного Ледовитого океана. С остановками — в деревнях, поселках, городах, на диких побережьях.
А.С.: Какого цвета для тебя Сибирь?
А.М.: В этом проекте — глубокого черного цвета. Мы с мужем и с тобой много смеялись над этим, но через контрасты я четче ощущаю мир. Черно-белая фотография, как и Сибирь, — это моё, родное. А для тебя?
— Синяя! Такой густой глубокий синий. Если смотреть на Западные Саяны вечером с высокой точки обзора, то горы похожи на тихие океанские волны, которые набегают друг на друга.
— Синяя! Такой густой глубокий синий. Если смотреть на Западные Саяны вечером с высокой точки обзора, то горы похожи на тихие океанские волны, которые набегают друг на друга.
А.С.: Почему фотография?
А.М.: Потому что никак иначе. Портреты завораживают меня, дают сил, знакомят с другими людьми, позволяют исследовать мир. Благодарю мир за то, что я могу видеть окружающую красоту и показывать свой взгляд другим. А для тебя?
— Папа был фотографом, снимал на пленку, у нас в квартире ванна периодически становилась «темной комнатой», где отец проявлял снимки. Думаю, мне передалась его любовь к исследованию мира через объектив и азарт размышлять о фотографии. Сейчас мне нравится изучать ее в контексте современного искусства, антропологии, технологии и медиа. Ужасно интересно!
— Папа был фотографом, снимал на пленку, у нас в квартире ванна периодически становилась «темной комнатой», где отец проявлял снимки. Думаю, мне передалась его любовь к исследованию мира через объектив и азарт размышлять о фотографии. Сейчас мне нравится изучать ее в контексте современного искусства, антропологии, технологии и медиа. Ужасно интересно!
А.С.: Через что ты глубже всего чувствуешь Сибирь? Картинка, запах, звук, вещь или...?
А.М.: Через сосны. Тёплая шершавая кора, которую приятно трогать, смола, которая слепляет пальцы и потрясающе пахнет, зеленые иголки на коричневой земле, которую вспарывают корни, — это Сибирь для меня. А через что ты?
— Тоже сосны! Точнее, сосновые иголки, которые лежат в корнях сосен. В летний день от них пахнет таким сухим, теплым ароматом. А еще пространство — когда его много и оно ничем и никем не занято, когда в ландшафте отсутствует человек.
— Тоже сосны! Точнее, сосновые иголки, которые лежат в корнях сосен. В летний день от них пахнет таким сухим, теплым ароматом. А еще пространство — когда его много и оно ничем и никем не занято, когда в ландшафте отсутствует человек.
А.С.: Что для тебя Сибирь? Всего одно слово.
А.М.: Люди.
— Пространство.
— Пространство.
А.С.: А дружба?
А.М.: Для меня дружба — это так же, как и любовь, глагол. Это действие — разделять, сочувствовать, поддерживать, разговаривать, смеяться, быть рядом и не быть рядом, принимать, прощать (себя и друга), быть честным.
— А для меня это еще и про человеческую уязвимость — способность одного без страха быть открытым, обнаженным, просто — собой, и способность другого это принять. Друг — это человек, с которым можно разделить всё самое смешное, и самое больное.
— А для меня это еще и про человеческую уязвимость — способность одного без страха быть открытым, обнаженным, просто — собой, и способность другого это принять. Друг — это человек, с которым можно разделить всё самое смешное, и самое больное.
